Память крови  - Александр де Дананн

По той же причине дети или подростки задействуются в практиках предвидения, ибо у них есть способности, каковые они утрачивают по достижению половой зрелости. Более того, всем традициям, особенно ближневосточным, известно использование детей магами, прежде всего для обретения того, что сам маг иметь не способен, например, предметов силы, до которых ребёнок, будучи чистым, может дотрагиваться и т. д.

Другие подробности относительно магии предков можно обнаружить в романе Густава Майринка Вальпургиева ночь:[203] абстрагируясь от его формы и свойственных автору высказываний, чтение данного отрывка сможет помочь уяснить определённые принципы, которые мы собираемся изложить.[204] Полагаем, что из него достаточно ясно следует сильная компонента шаманского характера. Майринк писал:

«Эвли[205] – это факир-колдун. Факиру необходим рот, иначе он не сможет говорить. Поэтому, когда он желает говорить, он выбирает рот какого-нибудь мёртвого… сомнамбула. Когда эвли желает говорить ртом другого, то он сначала выходит из себя, а затем входит в другого… Это он делает так… – мгновение татарин раздумывал, как получше объяснить это, потом ткнул пальцем в верхнюю часть диафрагмы, там где рёбра соединялись с грудиной. – Здесь находится душа. Эвли поднимает её, – он указал на свое горло, потом на ноздри, – сначала сюда, потом сюда. Затем он вместе с дыханием покидает своё тело и входит в мёртвого. Через нос, через шею, в грудь. Если тело мёртвого ещё не разложилось, то оно встаёт и оживает. Но мертвец теперь – эвли». «А что происходит тем временем с самим эвли?» – напряжённо спросила Поликсена. «Тело эвли подобно мёртвому, пока его дух находится в другом. Я часто видел факиров и шаманов. Они всегда сидят, как мёртвые. Это оттого, что их дух находится в других. Это называют авейша. Но факир может делать авейша[206] и с живыми людьми. Только эти люди должны спать или быть оглушёнными, когда в них входит эвли. Некоторые, особенно покойники, обладавшие при жизни очень сильной волей или те, кто ещё не исполнили до конца свою земную миссию, могут войти даже в бодрствующего человека, и тот при этом ничего не заметит; хотя даже такие сильные мертвецы предпочитают всё же использовать тело сомнамбул или просто спящих…» «У меня на родине, – продолжал татарин, – часто бывает так, что человек, который совершенно спокойно жил прежде, внезапно забывает своё имя и уходит прочь. Тогда у нас говорят: эвли или шаман овладел его телом. Шаманы, хоть и неверные, но и они могут то же самое, что эвли. Авейша не имеет ничего общего с Кораном. У нас боятся стать добычей покойника и если при пробуждении чувствуют себя не совсем так, как накануне вечером, то, чтобы снова освободиться, делают несколько энергичных выдохов». «А как ты думаешь, для чего мёртвые проникают в тела живых?» – спросила Поликсена. «Может быть, ради наслаждений. Может быть, пытаются наверстать когда-то упущенное. Или, если они жестоки, чтобы учинить великую резню». «Тогда вполне вероятно, что война…» «Конечно, – подтвердил татарин. – Всё, что люди делают против своей воли, порождено авейша – так или иначе. Если однажды люди кидаются друг на друга, как тигры, то здесь, конечно, не обошлось без авейша!» «А я думаю, они делают это потому – ну, потому, что они вдохновлены чем-… чем-нибудь; например, какой-нибудь идеей». «Вот это и есть авейша». «Значит, вдохновение и авейша одно и то же?» «Нет, сначала – авейша. Потом уже, из него, возникает вдохновение. Самого процесса авейша, как правило, не замечают. Но чувствуют восторг и полагают, что он возник сам по себе. Знай же: существуют различные виды авейша. Некоторые одной своей речью могут совершать с другими авейша… И всё равно это тоже авейша, только более естественное… Но с тем, кто полагается только на самого себя, никто в мире не сможет сделать авейша. Даже эвли или шаман». «И ты думаешь, что война возникла из-за авейша, сделанного с нами каким-нибудь эвли?..» «Кто верит только самому себе и думает прежде, чем действует, с тем ничто не сделает авейша».